Массовая миграция, начавшаяся вследствие изменений климата, природных катаклизмов, ухудшения экосистемы, обострение вооруженных конфликтов в регионах и крахом старой мировой системы, эхом прокатилась по Европе, где ее ощутили особенно остро. Журналисты принялись писать о нашествии беженцев из Африки или Ближнего Востока, которые штурмовали заборы богатых европейских государств. Политики кинулись пиариться на этой теме, набивая себе политические бонусы в отчаянной попытке покорить предвыборную участок. Полиция разгоняла протест за протестом, проникаясь ненавистью к этим «чужакам» с юга.

В 2015 году количество беженцев из стран Африки и Ближнего Востока, которые направлялись на север, резко возросло. Основные причины вспышки миграции -- нестабильная ситуация в этих странах, в частности война в Сирии, конфликт в Ираке и дезинтеграция Ливии. Революционные события «арабской весны» в 2011-2012 годах расшатали ближневосточную региональную систему, в результате чего страны, которые когда-то были основными элементами местной архитектуры безопасности – Сирия, Ирак, Египет, Ливия – потерпели крах, а с ней упала и вся конструкция. С водоворотом хаоса и расцветом бандитизма и анархии, границы этих государств перестали кем-то контролироваться, и местное население, в отчаянии, направилось на север в сторону богатой Европы. Ливия стала «проходным двором» для беженцев, что сразу же ударило по Италии, Греции, Франции, Мальте и Кипру.

Кроме конфликтов, весомую роль сыграло сокращение Европой бюджетных расходов для защиты внешних границ Европы, в результате чего Европа и страдала от неконтролируемых наплывов беженцев. Наиболее многочисленными были иммигранты из Сирии, Эритреи, Афганистана и других африканских стран. По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), в Европу по морю прибыли около 103 тыс. беженцев: 56 тыс. — в Испанию, 23 тыс. — в Италию, 29 тыс. — в Грецию и примерно 1 тыс. — на Мальту. А с 2014 года Евросоюз принял более 1,8 млн мигрантов. Например, Испания, Италия и Греция чувствовали особую напряженность в силу своего географического положения.

Беженцы попадали в эти страны так называемым центральным средиземноморским маршрутом, во время которого мигранты попадают в порты Ливии или Египта, а впоследствии до итальянского побережья. Второй вариант — восточный средиземноморский маршрут из Турции в Греции, Болгарии или Кипра. Также беженцы попадали в Европу так называемым «балканским маршрутом» через сербско-венгерскую участок сухопутной границы. Многие из них продолжали миграцию нелегально из Венгрии, а часть нелегальных мигрантов проходила через Словакию по направлению к Чехии, а затем в Германию и другие западные страны.

Именно «балканский маршрут» стал тем триггером, который запустил политический ураган в странах Центрально-Восточной Европы, а особенно – в Словакии. Беженцы искали в этой стране убежище, хотя и в гораздо меньшем количестве, чем южнее или западнее.

В 2016 году Словакия занимала пятое место с конца по количеству принятых мигрантов. Несмотря на это, беженцы создавали существенные проблемы для Словакии через потребность в их социальном обеспечении, трудоустройстве, из-за сложности их культурной адаптации и из-за отсутствия четкой правовой системы, регулирующей их пребывания на территории чужой страны.

Кроме того, здесь следует отличать две группы мигрантов: так называемых «экономических мигрантов» и беженцев, которые попадают на территорию чужой страны с целью получения работы, как первая группа. Есть вероятность того, что беженцы не трудоустроятся со временем и останутся на социальном обеспечении, что является невыгодным для Словакии. Поэтому большинство беженцев, которые прибывали в Словакии, оказывались в полицейских участках для иностранцев в Медведови или Сечовци и имели наказание вплоть до лишения свободы. Но много просителей убежища различных национальностей и конфессий успешно интегрировались в Словакию, нашли работу и начали там новую жизнь. И несмотря на то, что на конец 2014 года словаки приняли 144 000 мигрантов, которые трудоустроились и удовлетворяют материальные потребности страны, незначительный процент прибывших беженцев все равно пугал словацкий власть.

Но перед тем как продолжить нашу словацкую историю, следует отметить, в чем была проблема с миграционной политикой ЕС. Как показывает практика, существующее законодательство ЕС не способно эффективно регулировать потоки беженцев. Согласно нынешним правилам, лица, ищущие убежища, имеют юридическое право требовать убежища в первой стране ЕС, в которую они прибыли, и многие пользуются этим правом, стремясь получить помощь от родственников или друзей, проживающих в странах ЕС, или же просто доехать до страны, где функционирует система убежища. Такие правила были установлены в 2013 году на базе положений Дублинской Конвенции 1990 года и вошли в законодательство ЕС по миграции под названием «Дублинские положения». Через избыточное количество беженцев и нежелание части элит принимать и интегрировать их к своему обществу, а также из-за обострения внутриполитической борьбы за миграцию, ряд стран-членов ЕС выступили за пересмотр «Дублинских положений».

Кроме того, в 2015 году ЕС принял квотную систему распределения беженцев, согласно которой все страны-члены должны принять определенное количество мигрантов ― в зависимости от размера государства и количества ее населения. Согласно расчету хорошо известного журнала The Financial Times, Словакия, по квотам, должна была принять около 2800 беженцев. С одной стороны, такая миграционная политика является гуманной и рациональной, но с другой – она вызвала недовольство у государств Восточной Европы. Страны Вышеградской четверки― Венгрия, Польша, Чехия и Словакия выступили против таких правил через религиозные и расовые различия между беженцами и восточноевропейскими народами. В этих государствах традиционно высокий уровень ксенофобии и нетерпимости к другим этносам, слишком – совершенно чужих им африканских или аравийских. К тому же в ряде стран Восточной Европы при власти находились национал-популисты, которые выступают против приема беженцев под диктатом Брюсселя. Поэтому не удивительно, что очень быстро борьба за квотный план превратилась в настоящее политически-идеологическое противостояние внутри ЕС.

20 февраля 2017 года в Нью-Йорке на открытии дебатов ООН по проблематике конфликтов в Европе министр иностранных дел Словакии и по совместительству бывший Председатель Генеральной Ассамблеи ООН Мирослав Лайчак, при каденции которого были определены основные цели пакта, выступил на стороне большинства стран ЕС и подчеркнул, что страны-члены должны принимать беженцев. Сейчас Лайчак придерживается своей позиции и даже согласился покинуть пост министра иностранных дел в случае не подписания Словакией миграционного пакта ООН. Кроме того, дипломат отказался ехать в Марракеш 10-11 декабря на конференцию ООН по принятию Глобального договора безопасную, упорядоченную и регулярную миграцию, если словацкое правительство не придет к единому мнению относительно этой сделки. По словам Лайчака, этот документ может быть инструкцией, что вдохновит страны на решение проблем миграции. Он напомнил, что 20 ноября правительство Словацкой Республики одобрило документ о содействии найма иностранных работников, неразрывно связано с миграционными процессами. Поэтому, Лайчак продолжает противостоять тем, кто ставит под сомнение и подозревает миграционный документ ООН. Именно через этот вопрос он вступил в конфликт не только с оппозиционной Националистической партией Словакии (SNS), но и с представителями своей же правящей Социал-демократической партии (SMER-SD), назвав действующее правительство популистами и ксенофобами.

Для представителей SNS данный пакт является неприемлемым по смыслу и опасным для Словакии, а потому они отказываются от участия в конференции в Марракеше. Содержание пакта был подвергнут критике со стороны премьер-министра Петера Пеллегрини и председателя SMER-SD Роберта Фицо. Последний высказывал свое недовольство по этому вопросу еще в начале 2018 года. Роберт Фицо неоднократно обращал внимание на крупных культурных и религиозных различиях между словаками и беженцами из Африки и Ближнего Востока, а также упоминал о рисках безопасности, связанных с принятием миграционного пакта ООН.

Еще одним весомым аргументом, который используют страны Восточной Европы, в частности Словакия, против предоставления убежища беженцам из Африки и Ближнего Востока является трудовая миграция с Украины. Украинцы являются хотя и массовыми, но выгодным для этих стран мигрантами, ведь не просят убежища и далеко не всегда оформляют разрешение на проживание и, более того, приносят огромную пользу экономикам этих государств. Именно поэтому нынешнее правительство Словакии придерживается строгого отношения к беженцам, а также неоднократно отказывался от перераспределения квот беженцев, которые должны разгрузить периферийные страны ЕС: Италию, Испанию, Мальту, Кипр, Грецию.

В свое время Роберт Фицо потребовал от Европейской комиссии выбрать конкретную специфическую группу мигрантов, которая должна прибыть в Словакию в процессе предоставления убежища: только две сотни жителей Сирии, которые должны быть христианами. Однако в Совете Европы раскритиковали Словакию, отметив, что ручное избрания беженцев по их религиозному признаку – это дискриминация.

Стоит отметить, что большинству целей, указанных в пакте, Словакия в своей миграционной политике придерживается. В начале этого года Словакия заявила о готовности принять сирийских сирот, которые находились в Греции в местных детских домах. Но аргументы против политики, которую диктует миграционный пакт является также не менее весомыми.

Во-первых, социальная интеграция беженцев является сложным процессом, который касается интеграции в экономический, медицинский, образовательный и социальный пространства, что требует больших усилий и немалых финансовых затрат. Весомую роль играют социально-экономические аспекты интеграции, касающиеся образования, трудоустройства и социальной сферы. В этом контексте стоит упомянуть, что беженцы требуют социальной помощи от государства, предоставляющего убежище, в то время как сами они не факт, что будут стремиться идти на рынок труда. А такой сценарий не является выгодным для Словакии, которая уже имеет работающих мигрантов с Украины. Хотя существует вероятность, что беженцы могут выполнять работу, требующую низкой квалификации и работать в тех сферах, где в Словакии низкий уровень занятости.

Во-вторых, не менее важную роль играют аспекты, касающиеся культурной адаптации, общих норм и социальных контактов иммигрантов. Существует беспокойство, что беженцам будет сложно адаптироваться в странах с другой культурой, а жители страны, которая предоставляет убежище, будут иметь к ним негативное отношение. Например, 61% словаков считают, что их страна не должна принимать ни одного беженца. Gallup подсчитал, что большинство европейцев и ранее негативно относились к беженцам, но миграционная кризис лишь усугубил их восприятие.

Словакия оказалась в затруднительном положении. Вместе с другими странами Вышеградской четверки, она упорно противится планам ЕС по распределению беженцев или любым пактам о миграции, которые предусматривают хоть какую-то интеграцию беженцев. На правящий правительство давят не только часть преимущественно консервативного населения, но и националистическая оппозиция, рейтинги которой растут по мере обострения миграционного вопроса.

Вопрос миграции в Европе в целом парализован. Страны вынуждены балансировать между интересами зажиточных северных и бедных южных стран Европы, а также между западным франко-немецким либеральным блоком и восточноевропейским правоконсервативным блоком. Если европейские страны выберут путь усиления контроля на границах своих государств, противостояние между западом и востоком в ЕС будет только усиливаться, а основная ценность ЕС – свободный поток товаров, людей и услуг – исчезнет, что станет ударом по целостности объединения. А учитывая миграционные конфликты между югом и севером Европы, такая политика вряд ли удовлетворит интересы всех государств-членов ЕС. Кроме того, стоит помнить, что мир не должен делать выбор в сторону принятия или непринятия миграции, а искать рациональный правовой путь управления ею. Ведь миграция – это неизбежное явление современности, а значит, столкновение культур, рас и религий требует согласования и примирения. Миграция – это не удача, на которой могут отыгрываться популисты, и не катастрофа, устранить которую требуют националисты, а проблема, за которую Европа несет общую ответственность. Нужно взяться за ее решение, перестав игнорировать причины, а этика ответственности должна стоять выше этики убеждений.