Фразеологизм «вавилонское столпотворение» отсылает к библейскому мифу. Согласно легенде, грешные жители грешного библейского города Вавилон, где еще жила Вавилонская блудница, решили посостязаться в могуществе с самим Богом. Они начали возводить башню, которая по инженерным расчетам должна была достигнуть неба, где находилось обиталище Бога.

Вопреки обыкновению, Бог не стал посылать на дерзких вавилонян грома и молнии, не повторил им сценарий Всемирного потопа, а поступил более изощренно – перемешал все языковые группы. В результате акта возмездия рабочие перестали понимать прорабов, прорабы не могли разобраться в чертежах, и строительство застопорилось. Поэтому все разом бросили работу и разбрелись по разным уголкам планеты, дав начало нациям и народам.


А что такое "столпотворение?"



В русском языке под фразой «вавилонское столпотворение» подразумевается сумятица, неразбериха, короче, бардак, образуемый неконтролируемой толпой.

На первый неискушенный взгляд все просто, и тема могла бы считаться закрытой, если бы не одно «НО»..

А что такое, собственно говоря, «столпотворение»? Чисто фонетически, сразу возникает ассоциация со словом «толпа». Но с точки зрения морфологического разбора, если брать за корень «толп», то какую роль может играть тут приставка «с», которая согласно всем словарям русского языка, во-первых, является глагольной, а во-вторых, означает движение из разных точек в одну.

То есть, согласно логике, выражение может означать: «творение толпы извне в один пространственный промежуток» – абсурд полный.
Поэтому не стоит изощряться в знании теории русского языка, а просто вспомнить старинное слово «столп», в одном из значений - «памятник». Тогда все становится на свои места. По аналогии со стих-о-творением, столп-о-творение – это творение памятника.

Русский язык сам создает свои правила



В таком случае, причем тут традиционное значение фразеологизма? Между прочим, при вводе словосочетания «вавилонское столпотворение» в Google-переводчик, он выдает результат по нескольким языкам как «смешение языков», и значение фразеологизма «Babel» в европейских языках ближе к значению «галдеж».

Таким образом, мы в очередной раз сталкиваемся с уникальными возможностями «великого и могучего» языка, который из малопонятного выражения сотворил емкое и многозначительное слово, которое не укладывается ни в одно правило русского языка, но понятно любому русскоговорящему человеку.